Выдержки из статьи А. Филиппова "К теории социальных событий", опубликованной на сайте
http://politstudies.ru Мы рискуем предположить — хотя обоснование этого потребовало бы, конечно, обширного
критического анализа значительного объема литературы, — что абсолютная метафора целостности замещает в повседневном обороте научных и околонаучных высказываний точное научное понятие системы. Можно сказать и по-другому: как бы ни эволюционировало, сколь абстрактным (то есть оторванным от созерцания) ни становилось бы понятие системы, сколь многообразны ни были бы его трактовки, в повседневном околонаучном обороте оно символизирует целостность. Целостность, в свою очередь, есть нечто неразложимое, и метафорика целостности служит тому, чтобы направить прожектор нашего внимания не на «части», но на связь этих частей в то единство, которое только и придает им подлинно своеобразный характер. Абсо лютная метафора целостности не может быть изжита.
Событием будет называться смысловой комплекс, означающий соотносительное акту наблюдения единство. В этот смысловой комплекс входит свершение в пространстве и времени. Событие идентифицируется наблюдателем как нечто совершающееся (то есть происходящее) и свершающееся (то есть имеющее внятную для наблюдателя завершенность, позволяющую отделять его от прочих событий). Единству времени, в течение которого событие сохраняет свою тождественность (момент совершения события), соответствует единство пространства (место совершения события). Как время, так и пространство события идентифицируются в некоторой системе координат или в рамках взаимосвязанной совокупности однородных моментов и мест.
Акцент в этой формулировке сделан на элементарном характере события. Иначе говоря, событие не есть непременно нечто значительное или запоминающееся (как это можно предположить по высказываниям типа «X явилось историческим событием», «Y не было историческим событием»). Обычная для средств массовой информации рубрика «событие» не может навести нас на существо дела. Событие не есть также нечто непременно относящееся к области «неодушевленной природы», в противоположность «интенциональным действиям». Главное в событии — его принципиальная для наблюдателя неразложимость, т.е. элементарность.
Событие происходит, собственно, в интервале между «событие-прежде» и «событием-после», которые не могут принадлежать длительности события, потому что оно, по определению, не включает иные события. Однако, будучи не мгновенным, но длительным12, оно предполагает возможность различения «прежде» и «после» в нем самом. Так, пусть будет событием «камень упал с крыши». До падения он лежал на крыше. После падения лежит на земле. Событие «упал с крыши» предполагает не только ограниченное время падения, нахождения без опоры в воздухе (такое описание падения годилось бы для события «падал»). Оно предполагает начало: мгновение
пребывания на крыше перед началом падения и мгновение пребывания на земле, когда падение завершилось. И вместе с тем, пребывание на крыше,безотносительно к сразу вслед за тем начинающемуся падению, равно как ипребывание на земле, безотносительно к только что завершившемуся, это «прежде» и «после», не относящиеся к событию. Поэтому «упал» означает
сложную пространственно-временную взаимосвязь, которую ниже мы будем называть логическим устройством. Событие имеет парадоксальный характер. Оно не может не иметь длительности, но его длительность не рассматривается как полноценная временная протяженность, пока нас интересуетименно элементарный характер того, что мы вычленяем. Значит, одно только определение места как пребывания, мгновения как интервала и моментальности как продолжительности не решает проблемы.
Это хорошо понимал Георг Зиммель. В докладе «Проблема исторического времени»13 он говорил: «То, что событие, значимое для нас как предельный познаваемый исторический элемент (т.е. части его не обнаруживают для нас содержательно детерминированного «прежде» и «после» и не заменяются в этом смысле переплетением с иными, чуждыми ему рядами), — что такое событие имеет временное протяжение, исторически совершенно безразлично, ибо продолжительность, которая не важна, все равно, какой она величины, практически не есть продолжительность. Такое событие есть историческийатом, а значение именно исторического оно обретает исключительно в силутого, что … является более поздним, чем другое, и более ранним, нежели третье»
Таким образом, мы самой логикой рассуждения о наблюдениях событий вынуждены предполагать некоторую неопределимую множественность событий, которые отсылают одно к другому, причем не все могут быть связаны со всеми. Невозможность связи всего со всем вынуждает к избирательности: одни события связаны между собой, другие не связаны. Взаимосвязанность означает отграничение от прочих, понятие границы наводит на мысль о системе: внутреннее (система) и внешнее (окружающий мир) различаются как области связанного и несвязанного. Так и есть. Начиная с единичной операции наблюдения единичного события, мы пришли к понятию системы, которое разрабатывал Никлас Луман
Итак, мы говорим о следующих характеристиках события:
Несмотря на элементарность и атомарность, оно имеет логическое устройство. Оно всегда в связи с другим событием, в сети событий. Оно может быть абсолютным. Оно происходит в поле возможных событий (в перспективе некоего исходного события). Оно наблюдается и различается на основе социальных согласований. Оно происходит в пространстве и времени: в некотором месте в некоторое время. Оно, однако, не вещь и вещью быть не может. Социальное составлено из пространственно)временных невещественных событий.
Это незначительный результат. Но он достаточно надежен. Достаточно — чтобы строить на нем теорию дальше.
